Научно обоснованная постановка и правильное проведение кодифи­кации гражданского законодательства требуют разработки общетеоре­тических проблем: 1) о системе и систематике советского права; 2) о со­отношении общесоюзного и республиканского законодательства.

I

При кодификации гражданского законодательства необходимо исходить из следующих основных положений о системе и систематике права.

1. Система права существует объективно, и задача науки состоит в том, чтобы познать ее. Составными частями системы права являются основные отрасли права. Каждая из этих отраслей характеризуется вну­тренним единством предмета регулирования и наличием специфического для данной отрасли метода правового регулирования.

Предмет правового регулирования — это совокупность обществен­ных отношений, регулируемых данной отраслью права. Внутреннее един­ство предмета регулирования означает, что общественным отношениям, образующим предмет регулирования данной отрасли права, свойстве­нен общий сущностный признак, который отличает их от обществен­ных отношений, регулируемых всеми другими отраслями права. Этот предметный признак получает свое закрепление в методе правового регулирования, присущем данной отрасли права.

Метод правового регулирования — это специфический способ (средство), при помощи которого государство, используя нормы данной отрасли права, обеспечивает нужное ему поведение субъектов правоот­ношений.¹ Метод регулирования не есть нечто потустороннее по отно­шению к правовым нормам данной отрасли права, он проникает в самое содержание этих норм. Метод правового регулирования данной отрасли права является, во-первых, специфическим для нее, ибо существенно отличается от методов регулирования всех других отраслей права, и, во-вторых, универсальным, так как никаким другим методом обществен­ные отношения, образующие предмет данной отрасли права, регулиро­ваться не могут.

Таким образом, каждая основная отрасль права имеет только один метод правового регулирования, который может закреплять и регули­ровать общественные отношения только данной отрасли права.

2. М. Д. Шаргородский и О. С. Иоффе правильно отметили, что в системе советского права объективно существуют следующие отрасли права: 1) государственное право; 2) административное право; 3) граж­данское право; 4) уголовное право; 5) процессуальное право.²

Каждая из этих отраслей характеризуется, во-первых, внутренним единством предмета регулирования и, во-вторых, наличием специфиче­ского метода правового регулирования, который отражает в сфере права коренные особенности самих регулируемых отношений.

Попытаемся обосновать эти положения на примере гражданского и административного права.

Наиболее характерным общим признаком всех общественных отно­шений, составляющих предмет гражданского права, является равенство участников этих отношений. Равенство субъектов выражается в таких формах, как эквивалентность (которая, в свою очередь, является специ­фической формой отражения закона стоимости в гражданских право­отношениях);³ обусловленная законом распределения по труду способ­ность каждого гражданина самостоятельно распоряжаться полученной им долей общественного продукта (дарение, ссуда и т. д.); положение личности в социалистическом обществе (личные неимущественные отношения). Равенство участников общественных отношений как пред­метный признак получает свое юридическое выражение в равноправия субъектов гражданских правоотношений как в специфическом методе правового регулирования. Таким образом, метод равноправия является отражением сущностных сторон самого предмета регулирования. При этом особенно важно отметить, что метод равноправия, во-первых, спе­цифичен для гражданско-правового регулирования; во-вторых, универ­сален: общественные отношения, составляющие предмет гражданского права, никаким другим методом регулироваться не могут.

Соответственно этому советское гражданское право как отрасль пра­ва может быть определено как совокупность гражданско-правовых норм, регулирующих на началах равноправия имущественные и личные неиму­щественные отношения равностоящих, не подчиненных друг другу субъ­ектов, обусловленные действием при социализме закона стоимости, за­кона распределения по труду и положением личности в социалистическом обществе.

Предметом советского административного права являются управлен­ческие отношения. Специфическая особенность этих отношений состоит в том, что один из их участников всегда подчинен другому. Управленче­ский характер общественных отношений, регулируемых административ­ным правом, как сущностный предметный признак получает свое юри­дическое выражение в методе административно-правового регулирова­ния — методе властного подчинения.

Согласно мнению, господствующему в науке права, административ­ные правоотношения — это отношения власти и подчинения. Одним из субъектов административного правоотношения обязательно является ор­ган государства, осуществляющий организационно-управленческие функ­ции. В административном правоотношении орган государства наделен imperium'oм, которому подчинен другой участник правоотношения.

Г. И. Петров отстаивает противоположную концепцию, суть которой сводится к следующему. Административно-правовые отношения возмож­ны между всеми субъектами советского административного права в любом их сочетании. По соотношению прав и обязанностей участников административно-правовые отношения делятся на две группы: отноше­ния, в которых один из участников подчинен другому, и отношения, участники которых не связаны подчинением одного другому.⁴

Следует признать, что в обеих этих концепциях есть рациональное зерно, однако обе они односторонни. Если господствующая концепция суживает круг общественных отношений, регулируемых административ­ным правом, то концепция Г. И. Петрова, напротив, чрезмерно расши­ряет круг этих отношений. Между тем отрасль права не может быть, ни шире, ни уже регулируемого ею круга общественных отношений. Спе­цифическая особенность всех общественных отношений, регулируемых, административным правом, состоит в том, что один из их участнике» подчинен другому; в противном случае эти отношения не были бы управ­ленческими отношениями. Однако функцией веления в управленческом, отношении может быть снабжен не только орган государства, но и иная, социалистическая организация (кооперативная, общественная). Таковы, в частности, отношения между вышестоящими и нижестоящими органами общественных организаций, которые Г.И.Петров справедливо приводит в качестве примера административных правоотношений. При этом коопе­ративная и общественная организации могут быть снабжены функцией веления лишь в отношении подчиненных им организаций или граждан... Напротив, орган государства может быть снабжен функцией ве­ления по отношению к любому субъекту административного права (на­пример, по отношению к подчиненному ему органу государства).

Признав, что подчиненность одного субъекта другому является, сущностным признаком общественных отношений, регулируемых адми­нистративным правом, мы легко сможем разграничить имущественные отношения, регулируемые гражданским и административным правом... Имущественные отношения, участники которых равны, регулируются гражданским правом, имущественные отношения, в которых один из участников подчинен другому, — административным правом.⁵

3. От системы права следует отличать систематику (систематизацию) права, которая может производиться в научных, педагогических и прак­тических целях. Одним из видов научной систематики правовых норм. является выделение комплексных отраслей права. В. К. Райхер пра­вильно обратил внимание на то, что необходимо различать основные и, комплексные отрасли права. Однако нельзя согласиться с тем, что как основные, так и комплексные отрасли права существуют в системе пра­ва. Поставив вопрос — «.. .не следовало ли бы признать существование двух типов отраслей единой системы права, построенной на критерии.. предмета правового регулирования: основных и комплексных отраслей права?», — В. К. Райхер ответил на него утвердительно.⁶ С таким отве­том нельзя согласиться. Если деление права на основные отрасли дей­ствительно относится к системе права, то выделение из основных отраслей права комплексных отраслей есть задача научной систематизации пра­вовых норм. Выделение комплексной отрасли может быть теоретически и практически оправдано лишь при условии, если мы не требуем от нее больше того, что она может дать и, в частности, не возводим ее в ранг самостоятельной отрасли права.

Коренные отличия основных отраслей права от комплексных состоят в следующем:

1) каждая основная отрасль права обладает предметным единством. Это значит, что всем общественным отношениям, регулируемым основ­ной отраслью права, присущ общий сущностный признак (равенство в гражданском праве, подчинение в административном праве и т. д.). Комплексная отрасль права таким предметным единством не обладает. Общественные отношения, регулируемые правовыми нормами, выделен­ными в комплексную отрасль права, разнородны;

2) в состав основной отрасли права не могут входить нормы других отраслей права. Напротив, комплексная отрасль права состоит из норм, взятых из основных отраслей права;

3) не может быть основной отрасли права без специфического, присущего только ей метода правового регулирования. Этим методом регулируются всеобщественные отношения, образующие предмет дан­ной отрасли права. Напротив, в комплексной отрасли права применяют­ся различные методы правового регулирования, заимствованные из основ­ных отраслей права;

4) нормы основной отрасли права не могут входить в состав других основных отраслей права. Нормы комплексной отрасли права входят в состав других комплексных отраслей права;

5) основные отрасли права занимают определенное место в объ­ективно существующей системе права. Напротив, комплексные отрасли права (например, морское или страховое) никакого места в системе права не занимают; комплексным отраслям отводится лишь условное место — в зависимости от целей систематизации — при систематике права.

Для обоснования выдвинутых положений рассмотрим кратко неко­торые из комплексных отраслей права. Обратимся к такой комплексной отрасли права, как страховое право, подвергнутое исследованию в мо­нографии В. К. Райхера.

Автор определяет предмет советского страхового права как «.. .об­щественные отношения, возникающие в процессе страховой охраны про­изводительных сил социалистического общества и материального благо­состояния его граждан». В дальнейшем он указывает, что в процессе страховой охраны возникают различные по своему характеру обществен­ные отношения. От собственно страховых отношений, составляющих пред­мет гражданско-правовой части советского страхового права, следует отличать отношения по самой организации страховой охраны, по обеспе­чению организационно-финансовых основ и надлежащего действия всех звеньев страховой системы. «. . .Та часть страхового права, которая ре­гулирует эти отношения, принадлежит уже не к гражданскому, а к фи­нансовому праву» ⁷ (с нашей точки зрения, к административному пра­ву,- Ю. Т.).

Таким образом, все признаки для отнесения страхового права к ком­плексной отрасли права налицо: 1) предметом страхового права являют­ся разнородные общественные отношения; 2) страховое право состоит из норм, взятых в основных отраслях права; 3) страховое право приме­няет различные методы правового регулирования, заимствованные из основных отраслей права; 4) нормы страхового права, помимо того, что они объективно входят в состав основных отраслей права, могут включаться в другие комплексные отрасли права (например, финансо­вое, морское, колхозное и др.).

То же самое можно сказать и о таких комплексных отраслях права, как семейное, земельное, финансовое, жилищное, транспортное, автор­ское, изобретательское и мн. др.

Комплексными являются и такие отрасли права, как колхозное и трудовое. Поскольку отнесение их к комплексным отраслям может встре­тить возражения, на этом вопросе следует специально остановиться.

Начнем с колхозного права. По вопросу о круге общественных отно­шений, регулируемых колхозным правом, в литературе были высказаны различные суждения. Как указывал Л. И. Дембо, все они могут быть сведены к трем основным группам. Согласно первой из них предметом колхозного права являются внутриколхозные отношения, а также отно­шения колхоза вовне, если они регулируются Уставом сельхозартели и дополняющим его законодательством; согласно второй — внутриколхозные отношения, а также взаимоотношения колхоза вовне, если они орга­нически, через колхозное членство связаны с внутриколхозными отноше­ниями; согласно третьей — только внутриколхозные отношения.

Авторы, не ограничивающие предмет колхозного права внутрикол­хозными отношениями, по существу признают колхозное право комплекс­ной отраслью права. Так, Л. И. Дембо многократно указывал, что кол­хозное право как отрасль права «шире колхозных правоотношений».⁸ В самом деле, с точки зрения авторов, включающих в предмет колхоз­ного права часть внешних отношений колхоза, к таковым безусловно, принадлежат отношения по государственному руководству колхозами. По своей юридической природе эти отношения являются административ­ными. В связи с этим возникает вопрос: нормами какой отрасли прав? регулируются эти отношения? Ответ может быть только один: админи­стративного права. Включение этих норм в состав колхозного права есть не что иное, как признание колхозного права комплексной отраслью права.

Но, быть может, самостоятельность колхозного права удастся до­казать, если ограничить его предмет внутриколхозными отношениями? Тоже нет, ибо сами внутриколхозные отношения состоят из разнородных элементов. Эти отношения характеризуются сложным переплетением организационно-управленческих и имущественных элементов. В самом деле: разве отношения внутриколхозного членства не отличаются суще­ственно от отношений между органами внутриколхозного управления? И разве сами отношения членства не состоят из разнородных элементов? Таким образом, внутриколхозные отношения не обладают тем предмет­ным единством, которое необходимо для того, чтобы регулирующие их нормы составляли самостоятельную отрасль права. Этим и объясняется то, что внутриколхозные отношения регулируются различными правовы­ми методами, взятыми из основных отраслей права. Колхозное право является комплексной отраслью права, а потому ему должно быть отве­дено надлежащее место не в системе права, а при систематике права.

Обратимся теперь к трудовому праву. А. Е. Пашерстник относит к трудовому праву, во-первых, трудовые отношения; во-вторых, отноше­ния по государственному социальному и кооперативному страхованию; в-третьих, отношения по распределению рабочей силы, а также отноше­ния по подготовке кадров, возникающие в процессе реализации трудо­вых правоотношений.⁹ Таким образом, автор не ограничивает предмет трудового права трудовыми отношениями, и у него предмет трудового права «.шире специфических правоотношений». А это есть не что иное, как признание трудового права комплексной отраслью права.

Но даже если мы ограничим предмет трудового права трудовыми отношениями, то и в таком случае обосновать самостоятельность дан­ной отрасли права не представляется возможным. Трудовые отношения, будучи сложными по своему содержанию, включают в себя различные элементы. И в трудовом отношении мы имеем переплетение имуществен­ных и организационно-управленческих элементов. Этим и объясняется то, что трудовые отношения регулируются при помощи различных пра­вовых методов: одни стороны этих отношений регулируются методом равноправия, другие — методом властного подчинения. Мы согласны с. А, Е. Пашерстником в том, что право и его отрасли регулируют иногда Hs все общественное отношение в целом, а лишь отдельные стороны сложного отношения.¹⁰ Однако именно потому, что различные стороны сложного трудового отношения регулируются с помощью различных, правовых методов, трудовое право не является самостоятельной отраслью права. При этом различия в методах правового регулирования трудо­вого отношения являются отражением различных сторон самих регули­руемых отношений. Как и колхозное право, трудовое право является комплексной отраслью права. Именно потому, что мы имеем здесь две комплексные отрасли права, одни и те же нормы, взятые из основной отрасли права, могут входить как в трудовое, так и в колхозное право.

4. Особое место в системе права и при систематике правовых норм занимает правовой институт. Подавляющее большинство правовых инсти­тутов включает в себя нормы различных отраслей права. Такие инсти­туты принято называть смешанными, или сложными. Так, институт права государственной социалистической собственности включает в се­бя кормы всех основных отраслей права. В науке права принято отно­сить смешанный правовой институт к той отрасли права, нормы которой в нем преобладают.¹¹ С такой постановкой вопроса нельзя согласиться, ибо она основана «а смешении вопросов системы и систематики права. Если бы смешанный правовой институт входил в целом в состав той отрасли права, нормы которого в нем преобладают, то тогда прав был бы Л. И. Дембо, который считал, что отрасль права должна быть тире специфических для нее общественных отношений.

Но если мы признали, что отрасль права не может быть ни шире, ни уже регулируемых ею общественных отношений, что в состав дан­ной отрасли права не могут входить нормы других отраслей права то из этого следует непреложный вывод: смешанный правовой институт не может быть отнесен в целом к какой-то одной отрасли права; в со­став данной отрасли права могут входить лишь те нормы смешанного правового института, которые являются ее частью. Так, в состав граж­данского права могут входить лишь гражданско-правовые нормы сме­шанного института права государственной собственности. Поэтому даль­нейшие структурные подразделения основной отрасли права образуют, как правило, не правовые институты в целом, а те их части, которые состоят из норм данной отрасли права.¹²

По мнению Л. И. Дембо, правовой институт —это совокупность норм, очерчивающих определенное типизированное правоотношение. ¹³

Этот тезис ничего не объясняет, ибо всякая норма права как общее пра­вило поведения очерчивает типизированное правоотношение.

Необходимо различать два вида правовых институтов: правовые институты, состоящие из норм какой-то одной основной отрасли права, и правовые институты, состоящие из норм различных основных отраслей права. Только первым институтам принадлежит определенное место в системе права; они должны рассматриваться как составные части основной отрасли права. Что же касается второго вида правовых инсти­тутов, то они занимают определенное место при систематике правовых норм. К системе права должны быть отнесены не смешанные институты в целом, а их составные части, входящие в те основные отрасли права, из норм которых они состоят. Возникает вопрос: каково соотношение между смешанным правовым институтом и комплексной отраслью пра­ва? Их разграничение может быть проведено весьма условно и зависит от целей систематизации. В состав комплексной отрасли входит несколь­ко смешанных правовых институтов. В некоторых случаях смешанный правовой институт может «перерасти» в комплексную отрасль права; »возможен и обратный процесс. Наконец, многое зависит здесь и от принятого, словоупотребления.

5. Одним из наиболее сложных и запутанных является вопрос о соотношении отраслей права и отраслевых юридических наук. Л. И. Дембо писал, что «.. .наука колхозного права и отрасль колхозного права по своему предмету (объекту) должны совпадать и совпадают».¹⁴ Этот тезис неверен. Что бы ни понимать под отраслью права и отраслевой юридической наукой, совершенно бесспорно, что их предметы никак не могут совпадать. Предметом отрасли права являются регулируемые ею общественные отношения. Напротив, предметом отраслевой науки яв­ляется сама отрасль права (забегая вперед, скажем: основная или ком­плексная) или ее часть. К тому же отрасль права ничего не изучает, ее изучают. Отрасль права не изучает, а регулирует общественные отноше­ния, составляющие ее предмет. Таким образом, тезис о совпадении предмета отрасли права и отраслевой науки должен быть отброшен как научно несостоятельный.

В более поздней статье о системе права Л. И. Дембо по интересую­щему нас вопросу писал уже нечто другое: «с.. .наука о данной отрасли права может изучать закономерности, присущие только этой отрасли права. Отраслевая юридическая наука должна по объему совпадать с соответствующей отраслью права».¹⁵ Эта точка зрения должна быть от­вергнута уже потому, что в ее основе лежат 'неверные исходные положе­ния о соотношении системы и систематики права, отрасли права и ре­гулируемых ею общественных отношений. Но даже если отвлечься от этих исходных положений, то и в таком случае соотношение отраслей права и отраслевых юридических наук является куда более сложным.

Не подлежит сомнению, что история и закономерности развития основных отраслей права, правовые нормы, входящие в состав этих отраслей, и практика их применения изучаются самостоятельными отрас­левыми юридическими науками: наукой государственного права, наукой гражданского права и т. д. Значительно сложнее решить вопрос: изу­чается ли основная отрасль права какой-то одной отраслевой наукой и может ли отраслевая наука ограничиться изучением только «своей» отрасли права? Решая этот вопрос, следует учитывать, что по мере роста наших знаний о природе и обществе, о закономерностях их развития происходит непрерывный процесс дифференциации наук. Этот процесс можно отчетливо наблюдать в области как естественных, так и обще­ственных, в том числе юридических, наук. Из основных юридических наук выделяются такие комплексные юридические науки, как трудовое, земельное, колхозное, семейное, финансовое, транспортное право и мн. др. В то же время и сами основные юридические науки не замы­каются в скорлупе своей отрасли права и изучают нормы других отрас­лей, если отношения, регулируемые этими кормами, тесно связаны с отношениями, регулируемыми данной отраслью права. В этом смысле основные юридические науки тоже становятся «комплексными». Однако и в области дифференциации наук коренное отличие основных отраслей права от комплексных дает о себе знать. Основная отраслевая юридическая наука имеет дело, прежде всего, с нормами своей отрасли права. Напротив, комплексная юридическая наука имеет дело с правовыми нормами, входящими в комплексную отрасль права. Нередко поэтому трудно сказать, нормы какой основной отрасли права изучаются, прежде всего, комплексной юридической наукой. Достаточно назвать такие ком­плексные юридические науки, как транспортное право, изобретательское право и мн. др.

При этом было бы неверно считать комплексные юридические науки «науками второго сорта». Несомненное преимущество основной юридиче­ской науки состоит в том, что она призвана вскрыть общие закономер­ности, присущие той основной отрасли права, которую она изучает. Преимущество комплексной науки состоит в том, что она призвана, используя данные основных юридических наук, вскрыть взаимодействие закономерностей нескольких основных отраслей права в правовых нор­мах комплексной отрасли права. Наше научное знание было бы одно­сторонним, если бы мы занимались разработкой только основных или только комплексных юридических наук. Оно становится все более полным и совершенным, если мы умело сочетаем разработку основных и ком­плексных юридических наук.

Таким образом, самый вопрос о том, совпадают ли по своему объему отраслевая юридическая наука и отрасль права и если не совпадают, то чей объем шире, должен быть снят как методологически необоснованный.

Каждая основная юридическая наука должна изучать, прежде всего, те нормы смешанного правового института, которые входят в ее состав. Какая же отрасль юридических знаний займется изучением смешанного института в целом? Правильный подход к решению проблемы намечен в редакционной статье журнала «Советское государство и право», под­водящей итоги дискуссии о предмете гражданского права. «Сложный правовой институт, — указывается в статье, — должен рассматриваться той отраслевой юридической наукой, которая изучает основные (ре­шающие) для данного института правоотношения».¹³ Остальные юриди­ческие науки (как основные, так и комплексные) изучают лишь отдель­ные стороны этого института и регулируемых им общественных отно­шений. Во многих случаях смешанный правовой институт в целом может изучаться комплексной юридической наукой.

6. Заключительный раздел общетеоретической части статьи должен вплотную подвести читателя к решению практических вопросов кодифи­кации гражданского законодательства.

В науке права общепризнано, что не может быть полного соответ­ствия между системой права и системой законодательства. Поэтому лишь с известной оговоркой может быть принят следующий тезис А. А. Ушакова: «Если попытаться дать общий вывод о связи вопросов кодификации с построением системы права, то он может быть выражен в следующих словах: все дело сводится в конце концов к достижению наибольшего соответствия между содержанием и формой, между систе­мой права, отражающей объективные закономерности общественного развития, и законодательной системой, выражающей эту правовую систе­му, между системой норм и системой форм их выражения».¹⁷ Верно, конечно, что система права является отражением объективных законо­мерностей общественного развития. Однако, будучи отражением этих закономерностей, система права сама существует объективно; нельзя поэтому говорить о построении системы права. Далее, несоответствие между системой права и системой законодательства может быть вызвано не только несовершенством законодательной техники (субъективный фактор), но и закономерностями самой системы законодательства, кото­рые могут не совпадать с закономерностями системы права (объектив­ный фактор).

Каждой основной отрасли права соответствует самостоятельная отрасль законодательства. Однако полного соответствия между ними не может быть. Это несоответствие выражается в различных формах.

Во-первых, не все нормы основной отрасли права входят в соответ­ствующую ей отрасль законодательства. Так, не все нормы гражданского права входят в отрасль гражданского законодательства.

Во-вторых, в состав данной отрасли законодательства могут вхо­дить нормы других основных отраслей права. Так, в состав отрасли гражданского законодательства могут входить нормы государственного, административного и процессуального права. Однако, входя в состав гражданского законодательства, они: не перестают быть нормами «своей» отрасли права и не приобретают качества гражданско-правовых норм. При этом нормы основной отрасли права могут входить в различные отрасли законодательства.

Для иллюстрации этих положений приведем несколько примеров. В Основах общесоюзного гражданского законодательства и в ГК союз­ных республик должна быть воспроизведена ст. 5 Конституции СССР, законодательно закрепляющая две формы социалистической собствен­ности. Значит ли это, что в Основах и в ГК республик эта норма при­обретает качества гражданско-правовой нормы? Конечно, нет! Во всех отраслях законодательства эта норма продолжает оставаться нормой конституционного права как части государственного права. Иное реше­ние вопроса не только было бы несовместимо с положением социалисти­ческой собственности как основы советского строя, но и коренным обра­зом расходилось бы с объективной природой системы права. А вот дру­гой пример. Следует всемерно поддержать предложение О. С. Иоффе о включении в Основы общесоюзного гражданского законодательства и в ГК республик правила о том, что споры, возникающие из гражданских правоотношений, должны разрешаться в судебно-арбитражном порядке и лишь в случаях, прямо указанных в законе, — в административном порядке.¹⁸ Есть основания считать, что это предложение будет принято. Независимо от того, будет ли аналогичная норма включена и в процес­суальное законодательство, она является нормой процессуального права, поскольку в ней проведено общее разграничение подведомственности судебно-арбитражных и административных органов в деле защиты граж­данских прав. Наконец, третий пример. Как правильно отметил С. Н. Братусь, административно-правовые нормы должны найти отра­жение в Основах и в ГК республик лишь в той мере, в какой с этими нормами непосредственно связано гражданско-правовое регулирование имущественных отношений. Совершенно очевидно, что административно-правовые нормы, включенные в Основы и в ГК, не перестанут быть нормами административного права и не превратятся в нормы граждан­ского права.

В-третьих, самостоятельные отрасли законодательства могут соот­ветствовать некоторым комплексным отраслям права. Совершенно бес­спорно, что в качестве самостоятельных отраслей законодательства вы­делились трудовое, земельное, семейное законодательство. Этого нельзя сказать о жилищном и страховом праве. Более спорен вопрос, можно ли считать самостоятельными отраслями законодательства колхозное и транспортное законодательство. Однако наличие у некоторых комплекс­ных отраслей права самостоятельных отраслей законодательства отнюдь не означает, что правовые нормы, входящие в эти отрасли законодатель­ства, утратили те качества, которые присущи им как нормам основных отраслей права.

При проведении кодификации комплексной отрасли права следует всегда помнить о коренном различии между основными и комплексными отраслями права. Из этого различия вытекает важный практический вывод: если при кодификации основной отрасли права нормы других основных отраслей могут быть включены в соответствующую отрасль законодательства лишь в виде исключения, то при кодификации ком­плексной отрасли права нужно заранее идти на то, что соответствующая отрасль законодательства будет состоять из норм различных отраслей права.¹⁹

Таковы общетеоретические положения о системе и систематике со­ветского права, которые должны быть положены в основу кодификации гражданского законодательства.

II

Законом от 11 февраля 1957 г. Верховный Совет СССР отнес к ведению Союза ССР установление ochoib гражданского законодатель­ства; принятие Гражданских кодексов отнесено к ведению союзных республик.

В связи с этим цивилистическая наука призвана помочь законода­телю правильно решить вопрос о соотношении Основ общесоюзного гражданского законодательства и ГК союзных республик.²⁰

По этому кардинальному вопросу в юридической литературе были высказаны две точки, зрения: 1) в Основы следует включить лишь общие принципиальные положения отрасли гражданского законодательства, обязательные для всех союзных республик. Эти общие положения должны быть, прежде всего, директивами для составления ГК, в которых вопро­сы гражданского права будут подробно урегулированы; 2) в Основы следует включить не только принципиальные положения, но и правовые нормы, определяющие существо тех правовых институтов, которые в основных своих чертах являются одинаковыми для всех союзных респуб­лик.²¹-

Первую точку зрения, судя по опубликованным тезисам доклада, вы­сказал И. Б. Новицкий;²² вторую наиболее отчетливо сформулировал С. Н. Братусь.²³Какая же из этих двух позиций является правильной?

При кодификации гражданского законодательства могут возникнуть две крайности, которые с самого начала должны быть преодолены. Одна из них может выразиться в попытках чрезмерно расширить содержание Основ, урегулировать в них «все и вся», не считаясь с особенностями союзных республик. В качестве примера такой крайности можно было бы привести предложение включить в Основы норму, аналогичную п. 10 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 12 декабря 1940 г. «О судебной практике по применению постановления ЦИК и СНК СССР от 17 октября 1937 г. „О сохранении жилищного фонда и улучшении жилищного хозяйства в городах"».²⁴ Известно, что судебная практика испытывает большие колебания, применяя п. 10 постановления от 12 декабря 1940 г. В одних районах и областях суды строго придер­живаются тех двух условий, которые согласно п. 10 необходимы для вы­селения нанимателя из дома личного собственника, в других — толкуют п. 10 в том смысле, что для выселения нанимателя достаточно доказать факт нуждаемости в жилом помещении самого собственника. Не опреде­лилась по этому вопросу практика Верховного Суда СССР и Верхов­ных Судов союзных республик. Колебания практики вызваны отнюдь не тем, что практические работники не знают п. 10 постановления от 12 декабря 1940 г., а тем, что недостаток в жилье в одних областях и районах острее, чем в других. При таком положении включение нормы, аналогичной п. 10, в Основы могло бы служить примером излишней централизации законодательства, не учитывающей особенности респуб­лик. Включать такую норму в Основы нельзя и по принципиальным со­ображениям. По мере роста жилищного строительства отпадет необхо­димость в строгом нормировании условий, требуемых для выселения нанимателя из дома личного собственника. Не следует поэтому в такой стабильный акт, как Основы, включать «временную» норму, которая к тому же существенно ограничивает право личной собственности граждан на жилой дом. Условия выселения нанимателя из дома личного собственника должны определяться законодательством союзных рес­публик.

Другая крайность при кодификации законодательства может выра­зиться в попытках ограничить содержание Основ преимущественно об­щими декларативными нормами, отказаться от решения в Основах тех вопросов, которые подлежат урегулированию в общесоюзном законода­тельстве. Расхождения в гражданском законодательстве союзных респуб­лик могут быть оправданы лишь тогда, когда они действительно обуслов­лены экономическими, национальными, культурными, бытовыми и ины­ми особенностями республик. Одна из задач кодификации гражданского законодательства состоит в том, чтобы устранить те различия в законо­дательстве республик, которые не вызываются никакой необходимостью.

Эту задачу нельзя выполнить, если содержание Основ будет сведено к общим директивным указаниям по составлению ГК республик.

В подтверждение этого тезиса приведем следующий пример. По мне­нию П. Е. Орловского, вопрос об имущественной ответственности госу­дарственных органов за вред, причиненный их работниками (ст. 407 ГК РСФСР), должен быть разрешен в Гражданских кодексах союзных республик.²⁵ Это предложение не может быть принято. Вопрос об ответ­ственности госорганов за вред, причиненный административными актами, как и более общий вопрос об ответственности юридических лиц за вред, причиненный их работниками, должен быть разрешен в Основах. Не­верно было бы остановиться на полпути и, предусмотрев в Основах об­щую норму о деликтной ответственности юридических лиц, сделать ого­ворку о том, что условия и пределы ответственности госорганов за вред, причиненный актами власти, устанавливаются законодательством союз­ных республик. Специальная норма об ответственности госорганов за акты власти должна быть слита с общей нормой о деликтной ответ­ственности юридических лиц и включена в Основы и в ГК примерно в такой редакции: «Юридические лица на общих основаниях отвечают за вред, причиненный их органами, должностными лицами, членами, рабо­чими и служащими при выполнении ими своих обязанностей». Как в Основах, так и в ГК эта норма должна быть помещена в главе «Обяза­тельства, возникающие вследствие причинения вреда», сразу же вслед за нормой об ответственности за вред, причиненный источником повышен­ной опасности. Формула «на общих основаниях» предпочтительнее фор­мулы «по вине», так как, во-первых, на ответственность юридических лиц распространяются все общие основания гражданско-правовой ответ­ственности, а, во-вторых, юридические лица — владельцы источников повышенной опасности — могут отвечать и без вины. Указание на долж­ностных лиц необходимо, чтобы не было сомнений, что эта норма при­меняется и в случаях причинения вреда административными актами.

Таким образом, следует согласиться в принципе с мнением С. Н. Братуся о том, что в Основы должны быть включены не только общие положения, но и нормы, определяющие существо тех правовых институтов, которые в главных своих чертах одинаковы во всех союзных республиках. В то же время С. Н. Братусь неправ, когда он предлагает определить в Основах существо только тех правовых институтов, которые могут быть подвергнуты дальнейшему урегулированию в ГК.

Основы — это ядро всей отрасли гражданско-правового законода­тельства, а не только той ее части, которая будет включена в ГК респуб­лик. Поэтому, вопреки мнению С. Н. Братуся, мы считаем, что в Основах должны быть главы о договоре перевозки, о кредитно-расчетных отно­шениях и т. д., а также раздел «Изобретательское право», хотя эти пра­вовые институты, за исключением автогужевой перевозки, не будут под­вергнуты дальнейшему урегулированию в ГК. Система Основ не может полностью совпадать с системой ГК. Несовпадение системы Основ с си­стемой ГК найдет свое выражение не только в том, что в ГК будут гла­вы, не предусмотренные в Основах, но и в том, что в Основах могут быть главы и даже разделы (например, «Изобретательское право»), ко­торых не будет в ГК.

III

1. Для определения в системе законодательства места таких плано­вых институтов, как поставка, подряд на капитальное строительство, перевозка, необходимо исходить из общих положений: 1) о системе и си­стематике советского права; 2) о соотношении общесоюзного и республи­канского законодательства.

Остановимся вначале на договоре поставки. По вопросу о месте поставки в системе законодательства в литературе и в устных дискус­сиях были высказаны различные взгляды: 1) в Основах должны быть закреплены общие принципиальные положения о договоре поставки; дальнейшая конкретизация этих положений может быть дана в ГК (С. Н. Братусь) ²⁶ 2) в Основах должны быть общие принципиальные по­ложения о договоре поставки; дальнейшая конкретизация этих положе­ний может быть дана в специальных общесоюзных нормативных актах. В ГК договор поставки включать не следует (С. Банковская, А. Кабалкин) ²⁷ 3) договор поставки должен быть исчерпывающе урегулирован в Основах.

Институт поставки — сложный правовой институт, в состав кото­рого входят нормы различных основных отраслей права, в первую оче­редь административного и гражданского. В Основах следует закрепить лишь общие стабильные положения о договоре поставки, проверенные хозяйственно-арбитражной практикой. В частности, прямой договор должен быть закреплен в Основах в качестве преимущественной формы договорных связей. В то же время не следует определять в Основах си­стему имущественных санкций за нарушение условий договора поставки. По вопросам имущественной ответственности сторон в договоре по­ставки Основы должны отсылать к Общей части обязательственного пра­ва Основ и ГК, а также к специальным нормативным актам, регулирую­щим договор поставки.

Дальнейшая конкретизация общих положений о договоре поставки может быть дана в общесоюзном «Положении о поставке», утвержден­ном Советом Министров СССР. В этом Положении займут надлежащее место и административно-правовые нормы института поставки, важней­шие из которых могут быть включены в Основы лишь в ограниченном числе. Что же касается места договора поставки в ГК, то можно либо вовсе не включать договор поставки в ГК, как это предлагают С. Занковская и А. Кабалкин, либо воспроизвести в ГК главу Основ о договоре поставки. Во всяком случае, не следует детализировать в ГК общие поло­жения о договоре поставки, закрепленные в Основах, как это предлагает С. Н. Братусь.

Развитие инициативы и самостоятельности хозяйственных органи­заций при заключении и исполнении договора поставки должно быть обеспечено путем включения в «Положение о поставке» и в иные норма­тивные акты значительно большего числа диспозитивных норм, чем это имеет место в ныне действующих Основных и Особых условиях постав­ки. К тому же издание Основ и общесоюзного «Положения о поставке» не исключает нормотворческой деятельности союзных и республиканских органов (Госплана СССР, Советов Министров союзных республик, сов­нархозов и т. д.), которая должна протекать в полном соответствии с законодательными и общесоюзными правительственными актами.

Предложение — исчерпывающе урегулировать договор поставки в Основах—неприемлемо, прежде всего, по двум основаниям: во-первых, Основы должны быть стабильным нормативным актом; между тем право­вые нормы, регулирующие плановые отношения социалистических орга­низаций, должны быстро реагировать на изменения пульса хозяйственной жизни, быть «оперативными»; как показывает практика, эти нормы нередко изменяются; во-вторых, при кодификации основной отрасли права нормы других отраслей права могут быть включены в соответ­ствующую ей отрасль законодательства лишь в весьма ограниченном числе. Это положение в полной мере относится и к кодификации гра­жданского права. Встав на путь исчерпывающего урегулирования в Осно­вах договора поставки и иных плановых договоров, мы произвольно нарушили бы относительное соответствие между отраслью права и отраслью законодательства. В Основы, рассчитанные преимущественно на урегулирование гражданских правоотношений, было бы включено боль­шое число административно-правовых норм.

Аналогично должен быть решен вопрос о месте в системе законо­дательства договора подряда на капитальное строительство и договора перевозки. В Основах должны быть закреплены лишь общие положения об этих договорах. В частности, не следует включать в Основы нормы, регламентирующие систему имущественной ответственности по этим до­говорам, порядок и сроки предъявления претензий к органам транспор­та.²⁸ Все эти вопросы по-прежнему должны регулироваться «Правилами о подрядных договорах по строительству», утвержденными Советом Ми­нистров СССР, транспортными уставами и кодексами. Однако в целях пресечения ошибочной хозяйственно-арбитражной практики в главу Основ «Договор подряда на капитальное строительство» следует включить пра­вило о том, что уплата штрафа, пени и неустойки не освобождает сто­рону, уплатившую их, от обязанности возмещения другой стороне убыт­ков в части, не покрываемой штрафом, пеней и неустойкой.²⁹

2. Несколько замечаний об урегулировании в Основах и в ГК внеплановых и бытовых договоров. Не подлежит сомнению, что такие договоры должны быть урегулированы в Основах и в ГК значительно полнее и детальнее, чем плановые договоры. Объективные основания к тому коренятся в самой природе указанных договоров, состоящих почти целиком из норм гражданского права. При этом следует преду­предить против возникшей в ходе подготовительных кодификационных работ тенденции урегулировать эти договоры в Основах самым общим образом или даже вовсе отказаться от урегулирования некоторых из них. Слов нет, системы обязательств Основ и ГК не могут полностью совпадать. Некоторые обязательства, предусмотренные в Основах, будут отсутствовать в ГК и наоборот. Однако важнейшие внеплановые и бы­товые договоры, такие, как купля-продажа, подряд, имущественный наем, ссуда, хранение, подлежат урегулированию как в Основах, так и в ГК. Столь же бесспорно, что в ГК эти договоры должны быть урегу­лированы значительно полнее, с учетом особенностей республик. В Основах глава о договоре купли-продажи должна предшествовать главе о поставке, глава о договоре подряда — главе о подряде на ка­питальное строительство.